– Так. А кто же тогда я?

– Вы – Лорд Валентин, – жалким голосом пробормотал Семпетурн.

– Неверно. Кто я, Семпетурн?

– Валентин… Понтифекс… Понтифекс Маджипура…

– Правильно. Наконец-то. А раз я Понтифекс, кто тогда Коронал?

– Как… вы… скажете, ваше величество.

– Я сказал, что это Лорд Хиссуне, который ждет вас в Ни-мойе, Семпетурн. Теперь ступайте: собирайте ваших рыцарей, берите армию и – на восток, в распоряжение Коронала. Ступайте, Семпетурн! Идите!

Он оглушил Семпетурна последним сигналом, и тот закачался, зашатался и упал на колени.

– Ваше величество… ваше величество… простите меня…

– Я проведу в Кинторе денек-другой, – сказал Валентин, – и посмотрю, все ли здесь в порядке. А потом я должен идти дальше на запад, где меня ждут дела. – Он отвернулся и увидел, что Карабелла смотрит на него такими глазами, будто у него выросли крылья или рога. Он улыбнулся ей и послал легкий воздушный поцелуй. Неплохо бы сейчас, подумалось ему, выпить бокал-другой вина, если, конечно, таковое вообще имеется в Кинторе.

Он посмотрел на зуб дракона, который, оказывается, сжимал и провел по нему пальцами, снова услышал звон колоколов, и ему почудилось прикосновение к душе могучих крыльев. Он бережно завернул зуб в кусок шелковой ткани, поданный ему Карабеллой, вручил драгоценность жене и сказал:

– Береги его, как зеницу ока, пока он мне не потребуется. Думаю, он мне сильно понадобится в ближайшем будущем. – Он посмотрел в толпу и увидел Милилейн, которая подарила ему зуб. Она глядела на него; ее глаза горели восторгом и благоговением, будто перед ней было некое богоподобное существо.

3

Из-за двери спальни доносились такие звуки, словно там жарко бранились.

Хиссуне сел в постели, насупился, поморгал. Слева, в огромном окне, он заметил над горизонтом красный отблеск рассвета. Из-за приготовлений ко встрече с Диввисом он лег спать довольно поздно и не слишком обрадовался тому, что его будят на рассвете.

– Кто там? – рявкнул он. – Во имя Дивин, что за суматоха?

– Мой лорд, мне срочно нужно увидеться с вами! – послышался голос Альсимира. – Ваши охранники говорят, что вас запрещено будить при каких угодно обстоятельствах, но дело совершенно неотложное!

Хиссуне вздохнул.

– Кажется, я уже совсем проснулся. Заходи.

Раздался скрежет засова. Мгновение спустя появился крайне взволнованный Альсимир.

– Мой лорд…

– Ну что там?

– На город напали, мой лорд.

Тут Хиссуне окончательно стряхнул с себя остатки сна.

– Напали? Кто?

– Необычные птицы чудовищного вида. Крылья – как у морских драконов, клювы – как косы, а с когтей капает яд.

– Таких птиц не бывает.

– Должно быть, очередные твари метаморфов. Они налетели на Ни-мойю с юга громадной стаей незадолго до рассвета. Их там сотни, если не тысячи.

Они уже заклевали пятьдесят с лишним горожан, и чем дальше, тем хуже. – Альсимир подошел к окну. – Посмотрите, мой лорд, вот, как раз сейчас несколько этих птиц кружатся над дворцом герцога…

Хиссуне присмотрелся. На фоне ясного утреннего неба вились вереницей причудливые тени: громадные птицы, крупнее гихорн и даже милуфт, но гораздо уродливее. Их крылья ничем не напоминали птичьи, а скорее походили на драконьи – кожистые отростки на растопыренном костистом остове, напоминающем пальцы. Зловещего вида загнутые, заостренные клювы были ослепительно красными, а длинные, вытянутые когти имели ярко-зеленую окраску. Твари носились над городом в поисках добычи, то опускаясь, то поднимаясь, а люди на улицах разбегались в разные стороны, ища, куда бы спрятаться. Хиссуне увидел, как какой-то неосторожный мальчуган лет десяти-двенадцати с книжками под мышкой выскочил из дома прямо навстречу одному из чудовищ: птица устремилась вниз, замерла на миг на расстоянии футов десяти от земли, а потом резким движением выбросила вперед когти, распоровшие одежду мальчишки и оставившие кровавый след на его спине.

Когда птица взмыла вверх, мальчик в корчах упал на тротуар и почти сразу затих. Тут же сверху камнями свалились три или четыре птицы и принялись рвать его тело.

Хиссуне выругался.

– Ты правильно сделал, что разбудил меня. Что уже предпринято?

– Мы послали на крыши примерно пятьсот лучников, а сейчас собираем дальнобойные излучатели.

– Недостаточно. Совершенно недостаточно. Самое главное сейчас избежать паники в городе: если по улицам начнут метаться двадцать миллионов ошалелых горожан, они затопчут друг друга насмерть. Жизненно важно показать им, что мы уже овладели ситуацией. Пошли на крыши пять тысяч лучников, десять тысяч, если столько наберется. Я хочу, чтобы каждый, кто способен натягивать лук, принял участие в битве – по всему городу, чтобы все видели, чтобы все успокоились.

– Слушаюсь, мой лорд.

– И отдай приказ, чтобы жители до особых распоряжений оставались в домах. Никто не должен выходить на улицу, независимо от того, какой важности у него дела, пока угроза сохраняется. Еще одно: вели Стимиону сообщить Диввису, что у нас тут возникли некоторые затруднения, так что пускай он будет начеку, если все же собирается войти в город сегодня утром. А кроме того, пошли за тем стариком, который заведует зверинцем редких животных на холмах – его зовут то ли Гитайн, то ли Хитайн. Пусть ему расскажут, что у нас здесь творится, если он еще не знает, и приведут ко мне под надежной охраной; еще нужно подобрать несколько мертвых птиц и принести их сюда, чтобы он мог их изучить. – Хиссуне повернулся к окну и хмуро глядел на улицу. Тело мальчика закрывали девять или десять птиц, терзавших его с ненасытной жадностью. Разбросанные вокруг книжки делали зрелище невыносимым. – Что творят! – горько воскликнул он. – Натравливать чудовищ на детей! Ну ничего, они дорого за это заплатят. Альсимир, мы скормим Фараатаа его собственным птичкам, верно? Ну да ладно, иди, слишком много дел.

Едва Хиссуне приступил к завтраку, как потекли сплошным потоком подробные доклады. Жертвами воздушного налета стали более сотни горожан, и число погибших стремительно росло. А над городом появились еще по меньшей мере две стаи, и, как кто-то подсчитал, общее количество птиц составляло не менее полутора тысяч особей.

Но стрельба с крыш уже начала приносить свои результаты: из-за своих размеров птицы летали медленно и неповоротливо, представляя собой отличную цель для лучников, которых они совершенно не боялись. Поэтому их сбивали без особого труда, а полное уничтожение казалось лишь вопросом времени, даже если допустить, что со стороны Пьюрифайна надвигаются очередные стаи.

Улицы города были в основном очищены от жителей, благодаря тому, что известие о нападении и распоряжения Коронала достигло самых отдаленных окраин. Птицы описывали зловещие круги над безмолвной, обезлюдевшей Ни-майей.

Позже Хиссуне доложили, что Ярмуза Хитайна, смотрителя Парка Легендарных Животных, доставили в Ниссиморн Проспект, и он уже занимается во дворе вскрытием одной из мертвых птиц. Хиссуне встречался с ним несколько дней назад, поскольку Ни-мойя была наводнена всевозможными смертоносными созданиями самого странного вида, и тогда зоолог дал несколько ценных советов насчет того, что с ними делать. Спустившись вниз, Хиссуне застал Хитайна, пожилого человека с угрюмым взглядом и впалой грудью над останками птицы, настолько огромной, что сначала Хиссуне подумал, будто их здесь несколько.

– Приходилось вам раньше видеть такую тварь? – спросил он.

Хитайн поднял глаза. Он был бледен, весь в напряжении, его била дрожь.

– Нет, мой лорд, никогда. Они словно явились из кошмарного сна.

– Как вы полагаете, они – порождение метаморфов?

– Несомненно, мой лорд. Подобные птицы не могут иметь естественного происхождения.

– Вы имеете в виду, что их вывели искусственно?

Хитайн покачал головой.

– Не совсем, мой лорд. Мне кажется, их создали посредством генетических операций с существующими в природе видами. В основном они, что более-менее очевидно, напоминают милуфту. Вам известна такая птица? Это самый крупный стервятник Цимроеля. Но им удалось сделать ее еще крупнее и из пожирателя падали превратить в хищника. А таких ядовитых желез, как вот тут, у основания когтей, нет ни у одной птицы Маджипура, но зато в Пьюрифайне имеется одно пресмыкающееся – аммазоар – с точно такими же когтями, и они, кажется, взяли его за образец.