– Не похоже на Валентина, которого я знаю, – сумрачно заметил Стасилейн. – Он может быть каким угодно, но склонности к иррациональности в нем не замечалось. Складывается впечатление, что им овладела какая-то горячка.
– Или у него очередное переселение душ, – добавил Диввис.
– А чего опасается Тунигорн? – спросил Хиссуне.
Элидат пожал плечами.
– Он не знает. Ему кажется, что Валентин вынашивает какой-то сумасбродный замысел, против которого они со Слитом могут возражать. Но он даже намеков никаких не делает. – Элидат подошел к глобусу и постучал пальцем по ярко-красному шарику, обозначавшему место пребывания Коронала.
– Пока Валентин еще на Острове, но скоро от отплывает на материк. Он высадится в Пилиплоке и планирует отправиться в Цимр и Ни-мойю, а оттуда в пораженные голодом районы на западе. Но Тунигорн подозревает, что он изменил свое решение на этот счет, что он поглощен мыслью о каре Дивин и, возможно, планирует какое-то духовное мероприятие, пост, паломничество, перестройку общества в направлении, противоположном чисто светским ценностям…
– А что, если он стал приверженцем культа морских драконов? предположил Стасилейн.
– Не знаю, – ответил Элидат. – Все возможно. Я хочу сказать вам лишь то, что Тунигорн кажется сильно озабоченным и требует, чтобы я как можно скорее присоединился к процессии Коронала, в надежде на то, что я смогу удержать его от необдуманных действий. Думаю, у меня получится то, что не удастся даже Тунигорну.
– Что такое? – воскликнул Диввис. – Он же в тысячах миль отсюда! Разве возможно…
– Я отправляюсь через два часа, – перебил Элидат. – На перекладных быстроходных флотерах я доберусь по долине Глайда до Треймона, откуда крейсер доставит меня до Цимроеля по южному маршруту через Родамаунтский Архипелаг. Тем временем Тунигорн постарается оттянуть отплытие Валентина с Острова, а если ему удастся договориться с адмиралом Асенхартом, он позаботится о том, чтобы плавание от Острова до Пилиплока продолжалось подольше. Если повезет, я окажусь в Пилиплоке примерно лишь на неделю позже Валентина, и, возможно, будет еще не слишком поздно для того, чтобы привести его в чувство.
– Вам не удастся сделать это вовремя, – сказал Диввис. – Пока вы будете плыть по Внутреннему Морю, он будет уже на полпути в Ни-мойю.
– Я должен попытаться. У меня нет выбора. Если бы вы только знали, как озабочен Тунигорн, как он страшится того, что Валентин ввяжется в какое-нибудь сумасшествие, сомнительное предприятие…
– А кто будет управлять? – тихо спросил Стасилейн. – С этим-то как? Вы являетесь регентом, Элидат. Понтифекса у нас нет, вы сообщаете нам о том, что Коронал одержим чем-то вроде маниакальной идеи, и предлагаете теперь вообще обезглавить Замок?
– В тех случаях, когда регент отзывается из Замка, – сказал Элидат, – в его власти назначить Регентский Совет для ведения всех дел, находящихся под юрисдикцией Коронала. Именно это я и собираюсь сделать.
– А кто будет входить в Совет? – спросил Диввис.
– Всего три человека, в числе которых вы, Диввис и Стасилейн, а также вы, Хиссуне.
– Я? – ошеломленно переспросил Хиссуне.
Элидат улыбнулся.
– Признаться, я не сразу, понял, зачем Лорд Валентин решил продвигать, да еще так стремительно, столь молодого человека из Лабиринта к высотам власти. Но постепенно, с возникновением этого кризиса, его замысел для меня прояснился. Здесь, на Замковой Горе, мы оторвались от реальной жизни Маджипура. Мы засели на вершине Горы, не зная о том, что вокруг нас возникают неразрешимые проблемы. Я слышал ваши слова, Диввис, что все в мире счастливы, кроме разве что метаморфов, и могу признаться, что считал точно так же. И все же, кажется, среди недовольных утвердилась новая религия, а мы о ней ничего не знаем, а теперь к Пидруиду шагает армия голодных людей, чтобы поклониться чужим богам. – Он перевел взгляд на Хиссуне. – Из того, что вы знаете, Хиссуне, есть вещи, которые надо усвоить и нам. Во время моего отсутствия вы будете принимать решения вместе с Диввисом и Стасилейном, и я надеюсь, что от вас будут исходить ценные мысли. Что скажете, Стасилейн?
– Полагаю, что вы сделали мудрый выбор.
– А вы, Диввис?
В лице Диввиса читалась плохо скрываемая ярость.
– Что я могу сказать? Воля ваша. Вы произвели назначение. Я должен лишь подчиниться. – Он встал и подал Хиссуне руку. – Мои поздравления, принц.
Вам удалось добиться многого за столь короткий срок.
Хиссуне бесстрастно встретил ледяной взгляд Диввиса.
– Я с нетерпением жду возможности поработать с вами в совете, лорд Диввис, – весьма официальным тоном произнес он. – Ваша мудрость будет служить мне примером. – Он ответил на рукопожатие Диввиса.
Диввис хотел было что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Он медленно освободил руку, посмотрел исподлобья на Хиссуне и вышел из кабинета.
11
С юга дул горячий и жесткий ветер, тот самый ветер, который капитаны драконобойных судов называли «Посланием», поскольку он зарождался на бесплодном Сувраеле – обиталище Короля Снов. Этот ветер искушал душу и выжигал сердце, но Валентин не обращал на него ни малейшего внимания: его дух был далеко отсюда, он думал о предстоящих ему свершениях и часами простаивал на королевской палубе «Леди Тиин», вглядываясь в горизонт, на котором должны были появиться очертания материка, и даже не думал о знойных, колючих порывах ветра, свистевшего вокруг него.
Плавание от Острова к Цимроелю обещало, похоже, стать нескончаемым.
Асенхарт говорил о штиле на море и о встречных ветрах, о необходимости сократить маршрут и взять южнее, и тому подобное. Валентин не был моряком, но его охватывало все большее нетерпение по мере того, как проходили дни, а западный континент так и не приближался. Не раз приходилось им менять курс, чтобы избежать встречи со стаями морских драконов, поскольку с этой стороны Острова воды просто кишели ими. Кое-кто из моряков-скандаров утверждал, что это самое массовое перемещение драконов за последние пять тысячелетий. Как бы там ни было, они водились здесь в изобилии, что вызывало опасения: ничего похожего Валентин не видел во время своего последнего плавания в этих водах, когда гигантский дракон пробил корпус «Брангалина», которым командовал капитан Горзвал.
Драконы перемещались в основном группами по тридцать-пятьдесят особей с интервалом в несколько дней. Но иногда попадались и громадные драконы-одиночки, настоящие драконьи короли, которые плыли сами по себе, неторопливо и целеустремленно, как бы погрузившись в глубокие раздумья. Но через некоторое время исчезли и большие, и маленькие драконы, ветер усилился и флот устремился к Пилиплоку.
И однажды утром с верхней палубы раздался крик:
– Земля! Пилиплок!
Огромный порт появился внезапно, сияющий и очаровательный в своей устрашающей чрезмерности. Он возвышался на выступе южного берега устья Цимра, где необъятно широкая река на сотни миль выносила в море грязь, намытую в центре континента, город с одиннадцатимиллионным населением, четко распланированный в соответствии с комплексным планом, который неукоснительно соблюдался при застройке правильными дугами, что пересекались лучами величественных проспектов, начинавшихся от береговой линии. Валентин подумал, что этот город трудно полюбить, несмотря на всю красоту его широкой гостеприимной гавани. Но вдруг заметил, что его спутник, скандар Залзан Кавол, который был родом из Пилиплока, разглядывает открывающуюся панораму с выражением удивления и восторга на грубом и суровом лице.
– Драконобои подходят! – крикнул кто-то, когда «Леди Тиин» приблизилась к берегу. – Смотрите, да тут целая флотилия!
– Как чудесно, Валентин! – негромко сказала Карабелла, стоявшая у него за спиной.
Действительно чудесно. До этого момента Валентин никогда не думал, что суда, на которых моряки Пилиплока отправляются охотиться на драконов, могут быть красивыми. То были довольно несимпатичные сооружения с широким корпусом, нелепо украшенные отвратительными резными головами и остроконечными хвостами, кричаще разрисованные рядами белых зубов и желтых с алым глаз по бортам; взятые по отдельности, они выглядели по-варварски отталкивающими. Но, собравшись столь внушительной флотилией – казалось, все драконобойные суда Пилиплока вышли в море, чтобы приветствовать Коронала, – они странным образом являли собой величественное зрелище. Они расположились вдоль линии горизонта, и ветер наполнял их черные с малиновыми полосами паруса, как праздничные флаги.